Усадьба Аносино княгини К.Н. Мещерской

Усадьба Аносино княгини К.Н. Мещерской известна с последней трети XVIII века. Ее сын женился на Е.Н. Мещерской (Тютчевой) родной тетке выдающегося русского поэта Ф.И. Тютчева, но через 2 месяца умер от простуды. Вскоре вдова Евдокия Мещерская основала рядом с усадьбой Аносинскую обитель и стала в ней игуменьей. За несколько лет до смерти Евдокия ископала себе могилу, которую нередко посещала со слезами и плачем. Вслед за бабушкой игуменьей стала ее внучка В.С. Озерова. По своему видному значению Аносинский монастырь получил название "Женская Оптина". Рядом с монастырем сохранился усадебный дом XIX века, а на аносинском пляже на берегу Истры Сбербанк строит экоуниверситет…
Евдокия Мещерская родилась 18 февраля 1774 года в селе Гаренове Смоленской губ. в семье Николая Андреевича Тютчева и Пелагеи Денисовны, урождённой Панютиной, имела 3 сестер и 3 братьев, один из которых, Иван Николаевич,- отец поэта Ф. И. Тютчева.

Сохранился деревянный дом XIX века.

Среди книг с автографами современников А. С. Пушкина, которые хранятся в музее его имени на Пречистенке в Москве, оказались и три тома сочинений Жозефа-Александра, графа де Сегюра, некогда находившиеся в библиотеке княгини Евдокии Николаевны Мещерской. В полукожаных переплетах, с золотым тисненым орнаментом, заглавием и инициалами владелицы «L.Р.Е.М.» на корешках, книги, естественно, характеризуют и их владелицу. В отличие от своей родной сестры Варвары Николаевны Безобразовой, в доме которой после ее смерти не было обнаружено ни одной книги, Евдокия Николаевна отличалась большой начитанностью, обладала определенным писательским даром.

Дом перестраивался.

Родная тетка Ф. И. Тютчева, своими записками и дневником подтверждает тот факт, что великий российский лирик унаследовал писательский талант не только от матери Екатерины Львовны, урожденной Толстой, но и непосредственно по тютчевской линии.

Видны следа пожара.

Доподлинно известно, например, что до середины XIX века в семье Тютчевых хранился весьма интересный походный дневник деда Евдокии Николаевны Андрея Даниловича Тютчева, майора, в молодости много повоевавшего, участвовавшего в стычках на Кавказе, взятого в плен, проданного в Турцию и потом выкупленного на волю. Надежда Николаевнп Шереметева, родная сестра Мещерской, была в дружеской переписке с поэтом В. А. Жуковским, многими декабристами, а уже в преклонном возрасте сумевшей понять мятущуюся душу Н. В. Гоголя, ставшей как бы духовным пастырем великому писателю.
Евдокия Николаевна была шестым ребенком в большой семье секунд-майора, брянского помещика и уездного предводителя дворянства Н. А. Тютчева. Поселившись в самом начале 1760-х годов, вскоре после свадьбы, в Остуге, Николай Андреевич и Пелагея Денисовна почти за тридцатилетие совместной жизни неустанным трудом смогли более чем в десять раз увеличить свое состояние (почти три тысячи крепостных, села и деревни в Орловской, Смоленской, Ярославской и Московской губерниях) и дать сыновьям хорошее образование, а дочерям — богатое приданое.
Вероятно, соседство усадеб будущих мужа и жены Мещерских способствовало их близкому знакомству. Возникла любовь, а затем последовала свадьба. В приданое Евдокия Николаевна получила одно из имений родителей в селе Новоселки, расположенном неподалеку от Овстуга. У Бориса Ивановича было, также в Брянском уезде богатое имение в селе Рековичах.
Молодые супруги зажили счастливо, но их счастье быстро кончилось. Князь Борис Иванович Мещерский простудившийся на охоте, умер через два месяца после свадьбы. Смерть помешала князю увидеть рождение дочери Настеньки, а молодой вдове вместе с тяжестью утраты мужа пришлось вынести испытание — братья покойного начали тяжбу за наследство. Закон оказался на стороне княгини, но после этого она не жаловала своих брянских имений и в 1799 году приобрела для летнего отдыха небольшое сельцо Аносино в Звенигородском уезде, в Подмосковье.
Евдокия Мешерская отыскивала сирот, призревала их, воспитывала многих в своем доме вместе с молодой княжною.

Она привела его в порядок, перестроила усадебный дом, в котором жила вместе с дочерью в летнее время, там в 1810—1812 годы на свои средства построила каменную церковь. Зимние же месяцы проводила в московском доме покойного мужа, в Староконюшенном переулке близ Арбата.

Здесь Евдокия Мещерская написала тетрадь "Беседы с моей дочерью".

Летом 1812 года войска Наполеона приблизились к Москве, княгиня вместе с дочерью и прислугой уехала в г. Моршанск Тамбовской губерни. Разграбленными французами оказались дом в Аносине, церковь, дотла сгорел особняк в Москве. Сохранившаяся поныне в музее-усадьбе Мураново картина Е.Спажинского, на которой изображены Е. Н. Мещерская с дочерью и воспитанницей, носит оставшиеся от того времени следы ударов сабли.
С 11 лет у княгини Анастасии была своя комната. "В комнате найдешь два шкафа: в одном — твои книги, бумага для письма, карандаши, ящик с чернильницей и прибором к ней, ящик с красками, деньги и всему этому реестр; в другом — твои платья, твое белье, ящик с лентами и другими мелочами и тоже всему опись. Куда что употребишь, отметь на записке. Что будет худо, к делу не годно, мне доложи, я заменю другим."

В 1813 году она вернулась в Аносино, усадьба была восстановлена, приделы храма, а затем и основной престол освящены.
Последней владелицей усадьбы с 1906 года была Александра Федоровна Глебова (Ярмолович).

Евдокия Мещерская была очень дружна с графиней Анной Петровной Кутайсовой. Подруги между собой решили, что меньшой Кутайсов, Александр Иванович, женится княжне Анастасии Мещерской, когда ей исполнится шестнадцать или семнадцать лет. Но судьба решила иначе: 26 августа 1812 года граф Кутайсов, не имея еще и тридцати лет, но, будучи уже генералом, был убит под Бородином. Это очень поразило графиню и не менее опечалило и княгиню, которая желала этого брака. О любви Кутайсова и княжны Мещерской было известно в армии, о ней написаны прославленным поэтом В.А.Жуковским трогательные строки в посвященных герою строфах знаменитой оды «Певец во стане русских воинов». В 2003 году в усадьбе Рождествено установлен памятник Кутайсову.
Не успев еще исправить свое обширное хозяйство, Евдокия погрузилась в новые хлопоты, сосватала дочь, едва достигшую семнадцати лет, за Семена Николаевича Озерова (ум. 1844г.), в то время действительного статского советника, впоследствии сенатора, тайного советника и кавалера ордена Белого Орла.
То, что ее будущему зятю уже около сорока и он вдовец, не смущало княгиню Мещерскую. Зато он был богат, умен, приятной внешности и доброго характера. Как показало время, мать не ошиблась в выборе жениха для дочери — тридцатилетие, прожитое с мужем (он умер в 1844 году), стало для Анастасии Борисовны Озеровой временем тихого, спокойного счастья. Мать отдала молодоженам свой дом «в старой Конюшенной у Власия» и все имения, перебравшись на постоянное жительство в Аносино.
Выдав дочь замуж, Евдокия Николаевна прожила еще чуть более двадцати лет, все более удаляясь от светской жизни. Долгое одиночество в Аносине позволило ей осуществить давно вынашиваемое в душе богоугодное дело — в 1820 году она строит при церкви в собственном селе богадельню, рассчитанную на двенадцать женщин. С тех пор ее дела и помыслы были направлены только на строительство нового храма и учреждение при нем общины, в частности и для себя, чтобы «оставить мир и сие место и скрыться куда подалее до окончания дней своих».

Аносинский монастырь. Небольшая бесстолпная церковь Дмитрия Ростовского, поставленная при въезде в монастырь, построена в 1824 году и довольно характерна для этого времени большими арочными окнами над северным и южным входами и угловыми рустованными пилонами.

Нет сведений о том, бывал ли Тютчев-поэт в подмосковной обители, созданной его родной теткой. Ведь в возрасте с 18 до 40 лет он был на службе за границей. Он мог с ней видеться в апреле 1822 года, когда жил в Москве перед отъездом за границу, назначенный тогда по просьбе родственника графа А.И. Остермана-Толстого на должность сверхштатного чиновника русской дипломатической миссии в Баварии. Федор Тютчев простился с родителями, а они всю ночь молились пред иконой Иверской Божьей Матери за его благополучие.
Троицкий собор имеет два придела: Тихвинской иконы Божией матери и в честь благоверных князей Бориса и Глеба.

В 1832 году игуменья Евгения посетила своего брата Ивана Николаевича в Овстуге, и, конечно, много говорилось о Феденьке и о его поэтическом творчестве. Образ близкой родственницы, аносинской игуменьи, и ее судьба подвигнули поэта на создание ряда поэтических шедевров: "Слезы людские", "Пошли, Господь, свою отраду", "Святая ночь" и других.

Ворота главного въезда в монастырь – поздние, в ложновизантийском характере, но ограда, башни и симметрично встроенные в ограду с востока и с запада каменные амбары с рустованными фасадами следует датировать одновременно с более ранними монастырскими постройками.

Мещерская неслучайно купила Аносино, расположенное на одинаковом расстоянии от Звенигорода и Воскресенска, нынешней Истры. Таким образом, Аносино в равной степени озарялось светом куполов и Ново-Иерусалимского, и Саввино-Сторожевского монастырей. Но княгиня решает сама на свои средства основать монастырь в новоприобретенном Аносино, что и свершилось в 1823 году.
Здание Троицкого собора сооружено в 1810-1812 годах, но архитектурные формы его запоздали; оно ближе к раннему классицизму, напоминая, особенно завершением в виде беседки, постройки М.Ф.Казакова. К храму примыкали трапезная и колокольня, разобранные в 1920-х годах.

В 1821 году в память о муже основала женскую общину и дом призрения. 17 апреля 1823 года поступила в Борисо-Глебское общежитие, подав перед этим прошение об обращении общежития в монастырь с приложением планов существующих на его территории зданий и указав те, которые собиралась выстроить за свой счёт.

В 1812 году французские мародеры три раза были в Аносино. Они поломали резьбу на иконостасах, унесли с собою все, что было железного или медного в храме, чего не могли унести, то побили и поломали. То же самое было сделано в домах для священника, дьякона и причта.

Указ об обращении Борисо-Глебского общежития в монастырь и поступлении в него учредительницы Евдокии Николаевны Мещерской вышел 25 июня 1823 года. 13 сентября того же года была пострижена под именем Евгении. В монастыре Евдокия вела аскетичный образ жизни, носила власяницу, спала на доске, покрытой войлоком. По инициативе Евдокии в монастыре были построены церковь во имя свт. Димитрия Ростовского (1824), больничный корпус с приютом и церковь во имя вмц. Анастасии Узорешительницы (1828-1829), покровительницы дочери - Анастасии Озеровой, кельи, трапезная, мастерская, хлебные амбары и другие жилые и хозяйственные постройки, вырыто 2 пруда для разведения рыбы. В строительной и наставнической деятельности Евдокия руководствовалась советами свтятителя Филарета, вела с ним регулярную переписку.
В 1835 году в храм ударила молния. Было выбито 36 стекол, опален иконостас, но ни одна икона не пострадала. В 1867 году храм был отремонтирован. Во время войны была взорвана трапезная собора с колокольней.

Обитель в Аносино, удаленная от человеческого жилья и мирской суеты, была пустынью не только по названию. По территории монастыря никто из посторонних вообще не ходил (это правило строго соблюдалось вплоть до его закрытия в советское время). По уставу в обители не допускалось наемного труда. Все работы, вплоть до изготовления обуви, сестры выполняли самостоятельно. При этом запрещалось ходить в мир «за сбором» (то есть за милостыней на нужды монастыря). Труда в монастыре было много, но столько, чтобы он не препятствовал молитве.
Остальные сооружения монастыря: здание церкви Анастасии (1829), кельи, хозяйственные постройки – в большей или меньшей степени перестроены.

Уставные, долгие службы начинались глубокой ночью. Келейно же сестры упражнялись в молитве Иисусовой. Дабы ничто не отвлекало сестер от внутреннего делания, в кельях не было даже освещения (кроме лампадки перед иконами). Общежительный устав избавлял насельниц от излишних попечений и вместе с тем приучал к смирению и нестяжательности. По кельям не позволялось иметь ничего лишнего, только самое необходимое, никто ничего не мог получить от мира. При мудрой и деятельной начальнице монастырь быстро благоустраивался как внешне, так и внутренне.
Вид на подъедную аллею и монастырь от главного дома усадьбы. Над западной папертью поднимается стройная колокольня, завершённая цилиндрическим ярусом звона.

Стараясь ввести древний чин общежительной иноческой жизни, матушка Евгения не забывала и о созидании собственной души. В храме молилась благоговейно, в келлии неукоснительно исполняла монашеское правило, кроме самонужнейших вещей не имела почти ничего, наблюдая воздержание, довольствовалась простой пищей в монастырской трапезе, носила на теле власяницу и спала на жестком ложе, самым кратким сном.
В 1884 году купол, стены и иконостас надвратной церкви были расписаны московским художником В. Д. Фартусовым. Кроме того, храм был переделан в теплый.

Большую часть ночи проводила она в молитве, чтении Слова Божия и святоотеческих книг. Чтобы пробудить в себе память смертную, она за много лет до кончины велела устроить гроб и вырыть могилу, которую нередко посещала со слезами и плачем. Игумения Евгения была наделена живым умом и даром красноречия, беседа ее увлекала слушателей. Но особой отличительной чертой матушки было глубочайшее нелицемерное смирение, которое пронизывало ее отношение как к монашествующим, так и к мирянам.

Старые карты

В январе 1832 года из-за болезни и конфликтов с казначеей монастыря Серафимой Евдокия передала ей управление монастырем и по благословению Филарета отправилась в паломничество: посетила Воронеж, Киев, Чернигов, несколько женских обителей, заехала к родственникам, побывала на могилах родных.

1797 год.

Вернувшись в Москву, 19 сентября 1832 года Евдокия получила письмо от Филарета с предложением принять управление монастырём «к утешению всех там пребывающих». Ответив согласием, 24 сентября 1832 года Евдокия вернулась в Борисоглебский монастырь.

1797 год.

В начале мая 1835 года в обитель дали знать, что её подруга Елизавета Алексеевна Ельчанинова тяжело больна. Позабыла свою старость и хворь, Евдокия поехала в имения Ельчаниновой, находившегося в трех верстах от Вереи. Она нашла подругу на смертном одре без памяти и без языка. Дружба их продолжалась сорок пять лет. Семнадцать лет было обеим, когда они познакомились, вместе дожили до старости в неизмерной любви и дружбе. Евдокия сама закрыла глаза подруги, при выносе тела шесть верст шла пешком, придерживая рукой край гроба.

1821 год.


За несколько лет до смерти Евдокия ископала себе могилу, которую часто посещала. В августе 1836 года, предчувствуя скорую кончину, Евдокия вновь посетила Воронеж, поклонилась мощам свтятого Митрофана, еп. Воронежского. 3 февраля 1837 года Евдокия Мещерская умерла, её тело положили в простой дубовый гроб, заранее приготовленный игуменией, перенесли в больничную церковь, а оттуда в собор. Похронили её с северной стороны Троицкого собора, около Борисоглебского придела.

1860 год.

Евдокия Мещерская оставила «Записки» и «Беседы с моей дочерью»: опубликованы в 1876 году Московским Обществом истории и древностей российских.

1925 год.

Настоятельницей обители стала ее крестница и воспитанница, сестра Анастасия, прежде бывшая крепостной княгини Мещерской, служанкой ее дочери Анастасии. Сопребывание с игуменией Евгенией, при которой она была довольно долго казначеей, образовало ее, и так как она благоговела перед памятью покойной настоятельницы, то старалась о том, чтобы поддержать заведенный ею порядок, и ее игуменство было продолжением предыдущего. Она управляла Аносиным монастырем в течение двадцати лет (до перевода в Серпуховской Владычный монастырь).

Во время ее игуменства поступила в монастырь и постриглась в монахини внучка основательницы обители Евдокия (в монашестве Евгения) Озерова, ставшая третьей настоятельницей монастыря (1854–1875). Как и ее бабушка, в сан игумении новая настоятельница была возведена митрополитом Московским Филаретом. Прежде принятия должности настоятельницы, Евдокия Семеновна, нисколько не кичась своим происхождением и родством с матушкой-основательницей, в течение 5 лет со смирением и любовью проходила все послушания: носила воду и дрова на поварню, стирала белье, готовила пищу для трапезы сестер, мыла полы, сама закладывала лошадь.

Под руководством игумении Евгении-младшей Аносин монастырь успешно благоустраивался и к семидесятым годам прошлого века стал образцовой общежительной пустынью как по укладу жизни, так и по духовным своим достижениям. Обитель славилась прежде всего своим подвижничеством. Ее монахини нередко становились настоятельницами других монастырей и общин.
Не случайно портрет Аносинской игумении Евгении украшал настоятельский корпус Оптиной пустыни – оптинские старцы часто направляли своих духовных дочерей в Аносину пустынь, зная, что именно там они получат помощь в монашеском подвиге и духовное окормление. Вообще Аносинский монастырь часто называли «женской Оптиной пустынью»: здесь также было развито старчество – традиция духовного окормления монашествующих, особенно новоначальных сестер. Каждая из них вручалась опытной монахине – старице, и отношения между ними строились на взаимном доверии, без чего невозможно стяжать смирение и послушание – начало всех других христианских добродетелей.
В 1875 году мать Евгению перевели в Москву, где до своей кончины в 1890 году она была настоятельницей московского Страстного монастыря. А настоятельницей Аносина монастыря после нее стала монахиня Рафаила (Ровинская), единодушно избранная сестрами и утвержденная епархиальным начальством. Игумения Рафаила была достойной преемницей игумении Евгении в 1875–1879 годах; после Аносиной обители она управляла еще рядом монастырей Московской епархии.
Пятая игумения матушка Иоанна (Макарова) стояла во главе монастыря около сорока лет (1879–1918-1919?) и преставилась в возрасте 90 лет уже после революции (пришла в обитель матушка еще 18-тилетней девушкой). Она была строгой подвижницей, не принимала никаких личных услуг, сама делала все в своей келлии: убирала, топила, ставила самовар, отдельного стола не имела, а пользовалась общим, сестринским, и, как свидетельствовали современники, за все свое долговременное игуменство ни разу не нарушила этого правила. Церковные службы матушка посещала неопустительно, последний ее выход в церковь был за два дня до смерти. После смерти на ней нашли власяницу.
Как настоятельница игумения Иоанна была строга. Принимая в обитель сестер, она брала с них подписку до смерти безвыходно пребывать в монастыре, не разрешала никаких поездок и отпусков на родину. Вела старческое окрмление и всемерно заботилась, дабы насельницы обители не проводили времени праздно. В то же время строгость настоятельницы в отношении духовного уклада монастырской жизни не была ни черствостью, ни жестокостью.
К сестрам она была милостива, как мать, а они благоговели перед своей игуменией. По свидетельству епископа Арсения (Жадановского), «святое сродство» объединяло ее душу с душой известного старца Зосимовой пустыни схиигумена Германа (Гомзина), который «время от времени проведывал ее с целью поучиться монашеству и поутешиться беседою».

1807 год. Сохранившаяся поныне в музее-усадьбе Мураново картина Е.Спажинского, на которой изображены Е. Н. Мещерская с дочерью и воспитанницей, носит оставшиеся от того времени следы ударов сабли войны 1812 года.

После облачения в иноческую одежду, матушка коротко под кружок остригала монахиням волосы. И до конца жизни у них были короткие волосы. Это делалось в знак отречения от собственной воли, а также для того, чтобы монахини не посвящали свое время и мысли заботам о своей прическе.

Игумения Евгения (Мещерская).


Старые фотографии

Одевались монахини в одежды из простой черной ткани, которую вырабатывали на фабрике благодетелей монастыря Цуриковых и которую владельцы фабрики жертвовали монастырю. Из нее шили подрясники, рясы, мантии, апостольники, ватники (полупальто особого монастырского покроя) и наметку на камилавку. Ни у кого не было шерстяных вязанных кофт, носили ватные безрукавки, одевая их в холодное время в церковь (под рясу). Пуховых платков ни у кого не было, носили только простые теплые черные шали.

Игумения Евгения (Озерова).

У насельниц была только одна смена белья и два хитона. Апостольники никогда не заменяли платочками. Спали в них, ходили на любые послушания. Летом разрешалось носить на послушания белые апостольники. Все несезонные вещи хранились в рухольной. Зимние вещи на следующий сезон не возвращались к своей хозяйке, все носили то, что им выдадут. Круглый год монахини носили кожаные сапожки, только на выезд в лес одевали валенки.

Игумения Иоанна (Макарова)


Кельи был небольшими в одно окно. Монахини жили по одной, послушницы и инокини - по две. В кельях был Святой угол с иконами. Вдоль стен стояла деревянная узкая кровать с тонким матрасом, перьевой подушкой, тоненьким байковым одеялом. Днем кровать застилали темным покрывалом. Пододеяльников не было, а простыни были темного цвета. Все это делалось для упрощения быта и облегчения стирки. Тумбочек в кельях не было, на каждую насельницу была табуретка и общий маленький шкафчик с посудой (у каждой были своя миска с ложкой (вилок не было), чашка и маленький глиняный кувшин для молока). Полотенца висели в туалетной.

Игумения Алипия (Таишева) во дворе игуменского домика

С 1906 года усадьбой владела Александра Федоровна Глебова (впоследствии в замужестве Ярмолович).Перед революцией 1917 года Борисоглебская Аносинская обитель была процветающей. В ней подвизалось около 180 монахинь и послушниц, хозяйство было хорошо налажено, здесь производили почти все виды сельскохозяйственных работ, занимались вышивкой и другими рукоделиями.

Игумения Алипия у пчельника, слева - матушка Антония

Когда в 1927 году монастырь закрыли, на его месте открыли первую сельхозкоммуну (из монахинь). Но как говорят очевидцы, просуществовала она до тех пор, пока не опустели монастырские амбары. Тогда же сломали колокольню и часть ограды, сожгли церковные книги, монастырские святыни и иконы. В 1928 году была ликвидирована и сельхозкоммуна. Большая часть икон была уничтожена: их погружали в специальные чаны с кислотой для получения золота, после чего сжигали. На основе монастырского хозяйства была создана сельскохозяйственная коммуна, преобразованная в один из первых подмосковных колхозов, получивших впоследствии название «Россия».

Сестры у трапезного корпуса.

В 1930-1931 годах в храме закрытого монастыря служил иеромонах Евфросин.В церкви Дмитрия Ростовского долгое время размещалась машинно-тракторная станция. На территории монастыря действовал организованный в 1919 году Московский областной краеведческий музей. В 1930-е годы имущество и архив монастыря были переданы в музей города Истры и до нашего времени сохранился архив, вероятнее всего его часть. Большая часть документов – указы, присланные Московской духовной консисторией, препроводительные к направляемым на исправление женщинам, переписка по хозяйственным вопросам. Наиболее ценными (с точки зрения реставрации) являются планы различных построек в монастыре.

Анастасиинская церковь.

К концу XX века от исторических зданий сохранились только монастырские стены, руины главного храма, часть надвратной церкви и хозяйственных построек. В 1992 году возобновлен и к настоящему времени отреставрирован. На территории монастыря действует организованный в 1919 г. Московский областной краеведческий музей.

Троицкий собор.

Сейчас это действующая обитель, здесь подвизаются монахини во главе с матушкой Варахиилой. Восстановлен главный Троицкий собор, а надвратный храм Димитрия Ростовкого на реставрации. Сегодня в Аносинской обители живут 25 монахинь. Монастырю возвращено более 100 гектаров земли, организованно деревообрабатывающее производство и ферма. Помимо сестер здесь работают более 60-ти трудников.

Дворик перед Троицким собором.

По информации подмосковных СМИ, в деревне Аносино Истринского района разгорается скандал. Местные жители пытаются противостоять масштабному строительству, которое планируется в непосредственной близости от их излюбленного места отдыха – деревенского пляжа.

Святые врата.

С начала лета центральный проход к пляжу перекрыт строительным забором. В месте, где еще не так давно отдыхали жители деревни, теперь работают экскаваторы и ездят многотонные самосвалы. Собственник земли – Сбербанк России – планирует открыть здесь корпоративный университет.


1997 г. Церковь Димитрия Ростовского. Фотограф: Архиповы Маргарита и Владимир.

Источник: http://deadokey.livejournal.com/35307.html